«Юло Соостеру и его творчеству досталось сполна… Семь из десяти обещанных лет он отдал самой распространенной форме общения человека и власти – ГУЛАГу. К досаде и удивлению управителей, он выжил, задышал, зарисовал, залюбил».

                                  Борис Жутовский, художник

Летом 1950 года Юло Соостер этапирован в лагерь. Назначен в пожарную команду, где подружился с юным поэтом Романом Сефом, в 15 лет сосланным в лагерь как сын врагов народа.

Юрий Соболев, художник, друг и коллега Юло, рассказывал: «Соостер всегда вспоминал концлагерь…Он там сдружился с большим количеством замечательных людей, очень много работал. Он говорил, что эта очень сконцентрированная, очень спрессованная и обозримая жизнь воспитала в нем такой уровень свободы. Я с таким проявлением свободы сталкивался впервые и был поражен».

Из лагерных производственных характеристик следует, что Юло работал пожарным, кочегаром, слесарем-сантехником, маляром.

При первой возможности продолжал рисовать, и за это не раз был наказан карцером.

Выучив в зоне русский язык, Соостер получил возможность работать художником в культурно-воспитательной части.

Но одно дело – работа художника в лагере в строго заданных рамках, другое – самостоятельное рисование. В лагерях особого режима это было строго запрещено. Однажды, обнаружив у Соостера рисунки с видами лагеря и портретами заключенных, надзиратель бросил их в огонь. Юло успел выхватить пачку из пламени, за что надзиратель выбил ему передние зубы. Именно поэтому на одном из автопортретов лагерного периода мы видим Юло с металлическими зубами.  Обгоревшие рисунки удалось спрятать, а потом тайно вынести из зоны. Так они и сохранились в семейном архиве, с обожжёнными краями.

Юло Соостер получил место художника в межлагерном Доме культуры.

Среди портретов заключенных есть несколько, на которых можно узнать Андрея Соловья, в будущем известного фотографа, теоретика искусства и педагога. В лагере Соостер и Соловей близко сошлись на почве искусства.

«Юло очень полюбил рисовать Андрея, он изображал его десятки раз, а через какое-то время снова возвращался к портретам», - вспоминала будущая жена художника Лидия Серх. Один из самых известных жанровых рисунков: мы видим заключенного со спины, он держит в руках носовой платок, развевающийся на ветру.

«Стоит человек – зэк и на распяленных пальцах держит платок. Сушит. Постирал и сушит. А где его повесишь? Сопрут! На рисунке лицо человека, его странная поза так значительны, так серьезны … Нет, это не бытовой фактик, зарисовка лагерной жизни. Держит человек свою чистую душу в своих руках. И не дает ей запачкаться. А Гулаг, нары, воры, вертухаи – все это ниже, все это вне», - так писал об этих работах современник Юло, художник Анатолий Брусиловский.

Портреты составляют большую часть лагерных рисунков Юло Соостера. С одной стороны, Юло рисовал заключенных для заработка. Портрет заменял зэкам фотокарточку, они заказывали рисунок и, если удавалось, посылали его домой вместе с письмом. С другой стороны, рисуя заключенных, Юло оттачивал мастерство рисунка – «основу всего», как говорили его учителя по «Палласу». Карандашом, тушью и углем – так, как рисовал натурщиков в институтских классах и друзей в тартуских кафе.

Николай Масленников, Коля-усы – тоже заключенный и тоже художник. Юло рисовал его в лагере. Дружеские отношения продолжались годами, несмотря на расстояния. Вплоть до смерти Юло в 1970-м году. Тогда в Москву прилетели и Андрей Соловей, и Николай Масленников.

«Перед нами – одна из самых великих любовных историй этого мира, написанная от первого лица. Но Паоло и Франческа, Персей и Андромеда, Орфей и Эвридика, Данте и Беатриче, Кефал и Прокрида, Тристан и Изольда все же как-то спасовали перед безжалостным миром, а Юло и Лидия этот мир преодолели. Сюжет для Голливуда…»

                           Андрей Ковалев, критик – о книге Лидии Соостер «Мой Соостер», Таллинн, Авенариус, 2000 год

Осенью на выставке лагерных достижений в Доме просвещения в поселке Долинка (Карлаг) Юло Соостер встретил свою будущую жену – художницу Лидию Серх, заключенную соседнего лагеря.

Спустя десятилетия она напишет: «Могла ли я, обычная московская еврейская девчонка, предугадать, что пройду лагеря, лишения, кошмары и горе, встречу и полюблю человека, которого не встретила бы при иных обстоятельствах. Однако, как и все в этот сумасшедший век, случилось то, что случилось».

Лидия родилась 23 сентября 1926 года. Школа, обычная и музыкальная, книги, театры, друзья и любимый город. Когда Лидии было 15 лет, началась война, а в 1943-м ее арестовали и отправили на три года в ссылку в Красноярский край «за шпионаж и связь с американской разведкой». В переводе на обычный язык – за общение с американскими летчиками, доставлявшими в Москву оборудование по лендлизу. Только сильный и цельный человек мог перенести унижения, голод, холод и тяжелый труд – перенести и не потерять себя. В 1946 году Лидия вернулась в Москву и поступила в художественное училище на отделение игрушки. В 1950 году ее арестовали во второй раз за «шпионаж и антисоветскую пропаганду» и приговорили к семи годам лагерей.

Осенью 1954 года Лидии Серх было поручено сделать выставку сельскохозяйственных достижений своего лагерного пункта. За организацию большой экспозиции отвечал заключенный Юло Соостер. Встреча, без преувеличения, стала для них судьбоносной.

17 октября Юло исполняется 30 лет. Имея доступ к краскам, рисует свой автопортрет – искаженное криком лицо. Позже работу назовут «Страх».

Много рисует и передает своей возлюбленной не только письма, но и рисунки-фантазии, рисунки близости, рисунки счастливой семейной жизни.

Иногда удается писать маслом, в том числе автопортреты.

В декабре Лидию освободили. Без разрешения проживать в столице была вынуждена жить во Владимирской области. «Единственной радостью были письма Юло, в которых он просил ждать и надеяться».

30 апреля Лидия возвращается в Караганду. Юло добивается, чтобы ему разрешили жить за пределами зоны и снимает комнату. Начинает выносить из зоны тайно накопленные за годы холсты и графические рисунки. Те, что были выхвачены из огня – с обожженными краями.  Их спасло то, что они были связаны в плотные пачки.

4 июня Юло Соостер был амнистирован и получил разрешение вернуться в Эстонию.