«Может быть, на примере Соостера нам следует признать тот жестокий факт, что великие сыны малого народа становятся великими только вне пределов своего народа, своей страны, своей культуры. Может быть, Москва была для Юло Соостера самым верным, если не единственным вариантом».

                                Из статьи Реэт Варблане «Юло Соостер и его время»

По дороге в Эстонию Юло и Лидия остановились в Москве и Ленинграде, где Юло целыми днями пропадал в музеях.

В Эстонии отправились в город Йыхви, где жила младшая сестра Юло - Меэди с мужем Лембитом Калле и сыном Хенри. Здесь в сентябре молодые люди зарегистрировали брак.

Юло написал портрет Лидии – «Невеста».

В Таллинне встречаются с вернувшимися из заключения друзьями, продолжают дискутировать о течениях в искусстве, как будто не было семи лет лагерей, обсуждать планы на будущее.

Работа, Юло очень нужна была работа. Но диплома живописца оказалось мало, необходимо было стать членом Союза художников Эстонии. А для этого представить комиссии живописные полотна в соцреалистической манере. Написав серию этюдов города Йыхви и Кохтла-Ярве и несколько портретов, Юло решил спуститься в сланцевую шахту. Показать труд шахтеров.

Результат – отказать во вступлении в Союз художников Эстонии. В связи с «не отвечающим высоким идеалам коммунистического труда изображением рабочих».

Лидия получает документ о своей реабилитации, у нее снова есть право жить и работать в Москве.

Из воспоминаний Лидии: «Юло долго размышлял, взвешивал все «за» и «против», но согласился. Я понимала, как трудно ему опять оставлять свою вновь обретенную родину, свою сестру, своих родителей, друзей, свои леса, луга… но что нам оставалось делать?»

Юло и Лидия Соостер поселяются в Москве, на улице Красина, в одной комнате с родителями жены.

На выставке Пикассо Юло встречает своего лагерного друга, поэта Романа Сефа, который знакомит его с художником Юрием Нолевым-Соболевым.

Из воспоминаний Юрия Соболева: «… мы познакомились и до самой его смерти были неразлучны и многое сделали вместе.

Мы получили мастерскую и стали работать в месте. Решили, что поскольку целые культурные пласты нам практически незнакомы, необходимо «пройти» всю историю современного искусства, начиная примерно с тридцатых годов. Мы ставили натюрморт или приглашали модель и рисовали: были то кубистами, то дадаистами, то сюрреалистами. Целый год ушел на изучение Пикассо, который поворачивался к нам то классической, то кубистической стороной.

Постепенно Соостер стал «сворачивать меня в сторону сюрреализма… искусство, несущее характер концептуальности или некую развернутую поэтическую метафору, - и для него, и для меня оказалось чрезвычайно важным.

Несмотря на богемность, Соостер был человеком дотошным и въедливым. Свое чисто эстонское стремление к систематизации знаний он изо всех сил навязывал мне. И оказался прав. Постепенно шаг за шагом мы входили в новые области культуры и не тратили время на «изобретение велосипеда».

В лагере он познакомился и подружился с прекрасными, образованнейшими людьми. Он часто рассказывал мне об одном крупном ученом – универсале, энциклопедисте, который устроил нечто вроде университета для политзаключенных, регулярно читал лекции по физике, философии, естествознанию. Поскольку Соостер был человеком с ярко выраженным философским складом ума, он легко впитывал и усваивал все, что слышал… Не надо забывать, что он сам был великолепно образован, главным образом в области западной культуры…

С Соостером появился более широкий, более свободный взгляд на искусство и ощущение непрерывности его развития.

Обосновавшись в Москве, Соостер начал поиски работы, чтобы хоть как-то обеспечить существование своей семье. Тогда я стал привлекать его к работе в издательствах и показывал разные «хитрости», связанные с книжными делами. К тому времени я уже основательно проштудировал русскую философию и критику конца прошлого – начала ХХ века и что-то ему рассказывал. Так у нас начался период взаимного обучения».

Издательство «Молодая гвардия» заказывает Соостеру иллюстрации к книге новелл «Весеннее солнцестояние» и сборнику египетских рассказов «Место на земле».

В 1957 году Юло и Юрий едут в Эстонию. В дальнейшем Юрия Соболева будут объединять глубокие творческие и человеческие отношения с эстонскими друзьями Соостера.

28 декабря родился сын Тэннопент.

Из воспоминаний Лидии Соостер: «Юло хотел дать двойное имя, как положено в Эстонии – у него самого было Юло Ильмар. Но в московском загсе сказали, что в России двойные имена регистрировать нельзя. Юло был упрям и неуступчив, и вышел – таки из положения, придумав имечко: Тэннопент».

Летом 1958 года работы Юло Соостера (портреты Лидии) выставлены на 4-й выставке произведений молодых художников Москвы.

Продолжает иллюстрировать детские книги. Совместно с Юрием Соболевым готовят иллюстрации к книге «Стеклянная река» Беллы Дижур, матери Эрнста Неизвестного.

Дружба со скульптором Эрнстом Неизвестным и художником Борисом Жутовским.

Знакомство и начало плодотворного сотрудничества с редактором и переводчиком Ромуальдом Минна. Первая совместная работа – книга эстонского писателя Фридеберта Тугласа «Маленький Иллимар». Книга, которую Юло знал и любил с детства.

Участвует в Московской выставке художников книги и плаката.

Получает диплом конкурса «Мир глазами ребенка» в Лейпциге за плакат «Мальчик с крыльями».

Знакомство с художником Ильей Кабаковым. Их дружба продлится 12 лет, до смерти Юло. В 1994 году в Таллинне выйдет книга Ильи Кабакова «О картинах Юло Соостера. Субъективные заметки».

В 2008 году, уже всемирно известный, советский и американский, художник Илья Кабаков выпустит книгу «60 – 70-е … записки о неофициальной жизни в Москве». В ней он напишет: «…личность слишком близка мне, и поэтому трудно дать полный обзор его искусства и вообще того явления, которое можно назвать «Юло Соостер»…Все интересы его были связаны с искусством…, а все его стремления и разговоры восходили к философской, почти космологической высоте… для чего жить, как жить, он задавал «последние вопросы», оставаясь при этом ремесленником, который стоит за мольбертом и работает. Вот эта невероятная нормальность также восходит к художникам-мыслителям, какими они были в эпоху Возрождения, и самые крупные из них в другие времена, до сегодняшнего дня… »