Ülo Sooster

«… для всех, кто знал его лично – счастьем было, что Юло Соостер жил. Он был бесконечно, неправдоподобно талантлив – и в искусстве, и в жизни. Его необычайная живопись ждет своей славы. В графике он создал свой стиль.»

— Журнал «Декоративное искусство»

«Юло Соостер – один из немногих эстонских живописцев, к которому можно отнести понятие “международный художник”. И, в то же время, как бы парадоксально это ни показалось, такое определение в отношении него останется узким и неточным… Международное и национальное переплетены в творчестве Соостера с поисками своей идентичности. Юло Соостер на протяжении более двух десятилетий был ключевой фигурой между Эстонией и Москвой, и благодаря его личности эти отношения отнюдь не были только отношениями между провинцией и метрополией. Это была активная взаимная связь: отдача и обретение.»

— Реэт Варблане, искусствовед

…когда фильм «Школа изящных искусств» был показан во Франции, некоторые французские зрители подходили ко мне и говорили: «Мы понимаем, что Соостер – это ваш Пикассо».

— Андрей Хржановский, режиссер

«Соостер и его московский круг были художниками, видевшими себя вне советского искусства и не желавшими принадлежать его истории. … Образы Соостера – яйцо, можжевельник, рыба, глаз и др. – с точки зрения интерпретации состоят из чистых парадоксов, продолжающих образ мышления дадаистов и некоторых наиболее радикальных сюрреалистов.»

— Эха Комиссаров, искусствовед

«…Синие можжевельники стыли в синеве вечности. Соостер отлил их в начальные и конечные формы сущего. Они были: конус, куб, шар. Так могли стричь кусты в Версале. У Соостера было иначе. Можжевельники Соостера были на эстонском острове, а на эстонском острове мир был зачат и завершен. Можжевельники Соостера были формулой вселенной, выведенной на границы бытия и небытия.»

— Ирина Уварова, искусствовед

«Юло Соостеру и его творчеству досталось сполна… Семь из десяти обещанных лет он отдал самой распространенной форме общения человека и власти – ГУЛАГу. К досаде и удивлению управителей, он выжил, задышал, зарисовал, залюбил. В творчестве его взошли памяти детства – можжевельники, рыбы, раковины, птицы. Мечты юности – женщины. Размышления о познании и обобщении Времени и Пространства – яйцо.»

— Борис Жутовский, художник

"Юло был образцом еще в одном смысле: все интересы его были связаны с искусством..., а все его стремления и разговоры восходили к философской, почти космологической высоте. Начинаясь и заканчиваясь на рабочем столе или за мольбертом, его мысли шли дальше, пытаясь охватить смысл и устройство мира.  …интересовало абсолютно все, для чего жить, как жить, он задавал "последние вопросы", оставаясь при этом ремесленником, который стоит за мольбертом и работает, — вот эта невероятная нормальность также восходит к художникам-мыслителям, какими они были в эпоху Возрождения и самые крупные из них в другие времена, до сегодняшнего дня..."

— Илья Кабаков, художник

«Ему оказалось по силам одолеть все отпущенные испытания – лагерный срок и цензурные запреты, официальное непризнание и насильственное забвение. … его искусство в итоге оказалось победителем.»

— Ольга Канунникова, критик

«Самоопределение Соостера в качестве не только эстонского, но и, более широко, европейского художника проявилось уже в годы обучения в Тартуском государственном художественном институте, когда студент в красной косынке обращал на себя внимание частым посещением библиотеки и чтением художественных журналов на распространенных языках мира.»

— Лийза Кальюла, искусствовед

«Соостера характеризовала множественная идентичность как в национальном, так и творческом плане – он не придерживался одной эстетико-философской системы, но работал параллельно с весьма разными визуальными и концептуальными методами, сохраняя при этом безошибочно узнаваемую индивидуальность.»

— Эльнара Тайдре, искусствовед

В эстонском искусстве XX века есть три художника, которые при более благоприятных обстоятельствах могли бы войти в международный канон современного искусства: Конрад Мяги, Эдуард Вийральт и Юло Соостер.

— Тынис Татар, искусствовед